«Он (еврей) говорит себе: «Приближается Сионистский конгресс. Кто знает, может быть, на нем будет обсуждаться вопрос, решение которого будет зависеть от одного-единственного голоса. И, может быть, этот голос будет принадлежать представителю моего города. Возможно, этот представитель будет избран минимальным большинством, и в числе решающих окажется мой голос. И вот, вопрос, от решения которого зависит, выберет ли народ Израиля правильный путь или пойдет по неверному, решится, благодаря тому, что маленький человек с Молдаванки голосовал так, а не иначе!  Я решаю, на меня возложена ответственность, я могу послужить причиной того, что народ Израиля пойдет по правильному или ложному пути!»

Это отрывок из речи Зеэва Жаботинского на VI Сионистском конгрессе, который проходил в Базеле с 23 по 28 августа 1903 года. Жаботинский выступил в предпоследний день работы Конгресса. Почему он посвятил свое выступление выборам делегатов на Сионистский конгресс?

Активная деятельность Жаботинского в деле организации отрядов еврейской самообороны в Одессе и в период оказания помощи евреям Кишинева после страшного погрома, произошедшего в апреле 1903 года, была по заслугам оценена одесскими сионистами. Они избрали Жаботинского делегатом на VI Сионистский конгресс.

Это был последний Сионистский конгресс, на котором председательствовал Теодор Герцль, и первый, на котором сионизм проходил испытание на зрелость. На повестке дня VI Сионистского конгресса было обсуждение показавшегося многим заманчивым предложения Британии, озвученного министром по делам колоний Джозефом Чемберленом, о создании еврейского национального очага в центре Африки, в Уганде.

Впрочем это была не совсем Уганда и даже совсем не Уганда – никакого отношения к современной Уганде и даже к британской колонии, существовавшей в начале XX века, территория, на которую положил глаз Чемберлен, не имела. Вся она – 15 тысяч квадратных километров — находилась на территории сегодняшней Республики Кения.

Путаница возникла, скорее всего, потому, что по этой территории проходила железная дорога, соединявшая протекторат Уганды с океаном. Как бы то ни было – проект, который сам Герцль в своем дневнике называл «план Найроби», навсегда оказался связан с Угандой.

23 августа на первом заседании Герцль представил «план Уганды» шестистам делегатам VI Сионистского конгресса. Он ожидал протестов, но вряд ли был готов к тому, что русские сионисты воспримут его идею как самое настоящее предательство целей сионизма.

На Конгрессе, который проходил под знаком Кишиневского погрома, развернулась бурная дискуссия. Потрясенные безысходным положением шестимиллионного еврейства Российской империи, большая часть которого жила в нищете и подвергалась унижению, гонениям и смертельной опасности погромов, лидеры сионизма решили не дожидаться согласия турецкого султана на массовую алию в Палестину. Сам Герцль склонялся к принятию альтернативного варианта. Главным для него было спасение евреев от антисемитизма, создание убежища.

26 августа Герцль поставил на голосование британское предложение, обосновывая его принятие необходимостью срочно найти временное убежище для восточно-европейских евреев.

Однако, именно евреи Российской империи, для спасения которых Герцль решил пожертвовать Эрец-Исраэль, выступили категорически против «Плана Уганды». Среди них был Зеев Жаботинский.

В молодости Жаботинский был далёк от сионизма. Своей духовной родиной он считал Италию, во время учёбы на юридическом факультете Римского университета увлекался идеями Гарибальди. Он был блестящим фельетонистом, подписывался псевдонимом «Альталена», что по-итальянски означает «качели». Его пьесы с успехом шли на сцене Одесского городского театра.

Весной 1903 года произошел решающий перелом в жизни Жаботинского —  он стал сионистом. Когда разразился Кишиневский погром, он поехал туда и был потрясен зрелищем зверств. На клочке пергамента одной из разорванных книг Торы, который затерялся между развалин разрушенной синагоги в Кишиневе, остались лишь слова «я стал пришельцем в чужой земле». Жаботинский воспринял этот эпизод как символический. Его сионизм основывался на «чуждости» евреев всем странам, в которых они жили в диаспоре, и единственным решением для евреев было возвращение в Сион.

Голосование по «Плану Уганды» было поимённым. 295 делегатов проголосовали «за», 178 – «против», 132 воздержались.

После подведения итогов голосования многие противники плана Уганды  (это были главным образом представители сионистских организаций России) покинули зал и вернулись на заседание лишь на следующий день, по личной просьбе Теодора Герцля, который впоследствии говорил: «На шее у этих людей петля, и все равно они отказываются!»

И тогда Жаботинский взял слово. Он говорил о том, как важен каждый голос  делегатов Сионистского конгресса при решении вопросов, от которых зависит судьба еврейского народа: «вопрос, от решения которого зависит, выберет ли народ Израиля правильный путь или пойдет по неверному, решится, благодаря тому, что маленький человек с Молдаванки голосовал так, а не иначе!»

Каждый раз, когда приближается очередной Сионистский конгресс, и в сионистских организациях всего мира начинаются выборы делегатов, мы вспоминаем эти слова великого сиониста: «Я решаю, на меня возложена ответственность, я могу послужить причиной того, что народ Израиля пойдет по правильному или ложному пути!»