— Слава, ты учредитель и генеральный директор компании Ego Digital. Чем занимается компания?

— EGO Digital — это цифровое агентство полного цикла. Наша профессиональная команда – дизайнеры, программисты, специалисты по продвижению — находят для клиентов эффективные интернет-решения. Это могут быть сайты, аппликации, новые сегодня темы – виртуальная реальность, искусственный интеллект. Мы создаем роботов, которые позволяют бизнесу общаться с клиентом в мессенджерах. Такие роботы предоставляют сервис, продают, сообщают о новостях. У нас много серьезных заказчиков: два университета, компания «Пелефон», различные коммерческие сети, большие страховые компании, кадровые агентства и много других.

— Очень впечатляет. Сколько тебе лет, и как давно ты в Израиле?

— Мне 35 лет, в Израиле с 1998 года. По образованию юрист. Несколько лет назад я оставил юридическую практику и основал компанию EGO Digital, которой сейчас полностью занимаюсь.

— Как, почему и откуда ты попал в Израиль?

— В Израиль я попал из Чернигова, в 1998 году, по программе СЭЛА. Моя мама была уверена, что я стану врачом – в моей семье все врачи. Но у меня были другие планы, я хотел сам строить свою жизнь. Через год после окончания школы я уехал в Израиль, в Центр абсорбции Тверии.

Справка: СЭЛА — популярная программа подготовки молодых людей к поступлению в израильские колледжи и университеты. В программу СЭЛА принимаются юноши и девушки 17 -21 года, имеющие право на репатриацию в Израиль согласно Закону о возвращении.

— То есть ты приехал в 17 лет, без родителей. Родители репатриировались или остались в Украине?

— Родители репатриировались через семь лет, когда я уже отслужил в армии. Так часто бывает: первыми в Израиль едут дети, а потом и мамы с папами.

— Как ты чувствовал себя один в новой стране?

— Я еще в школе участвовал в разных программах, и Израиль стал для меня очередным приключением, которое затянулось до сегодняшнего дня. Вначале в Израиле мне было любопытно – я любопытный человек, мне интересно все новое, я его не боюсь. Еще, конечно, было желание стать самостоятельным, оторваться от родителей. Израиль стал шансом самореализоваться. Кроме этого, я испытывал к этой стране чувства, которые мне сложно объяснить. Когда я приехал, то понял, что Израиль предоставляет мне любые возможности — я могу учиться, могу служить в армии, могу стать, кем захочу. Здесь не было ничего, что бы меня испугало.  Трудности, конечно, были, они есть всегда. Но если меня сегодня спросит 17-летний парень, ехать ему или не ехать, я отвечу: ехать обязательно! Не факт, что все останутся в Израиле, но это бесценный опыт.

— Как тебе жилось в Тверии, когда ты учился по программе?

— Сейчас я вспоминаю это как большой пионерский лагерь, где никто не знал, чего он хочет и зачем приехал. Это были дети 15-17 лет, вырвавшиеся из-под родительской опеки. Кто-то учился, кто-то бездельничал, но мы много путешествовали по стране и постоянно узнавали что-то новое. Для меня это был очень интересный период, и те ребята, с которыми я познакомился на СЭЛА, стали моими друзьями на всю жизнь. Мы больше, чем друзья – мы буквально родные люди. Потом мы вместе служили в армии, вместе снимали квартиры, пока не появились собственные семьи и дети.

— Ты решил стать юристом, когда учился в СЭЛА?

— Нет, после СЭЛА я пошел на подготовительное отделение («мехина») Хайфского университета. Но тут у меня начались трудности с армией. Я хотел служить только в боевых войсках, а единственному ребенку в семье в этом случае необходимо разрешение родителей. Мама из Украины разрешения не давала, и я пропустил два призыва. Наконец я убедил ее подписать нужные бумаги, и меня призвали в армию, в боевые, как я и хотел.

— Почему ты хотел служить именно в боевых войсках?

— Я мог бы сказать, что кто-то должен защищать страну. Правильно, но для нас это был молодежный драйв, вся наша компания, семь человек, решили, что мы хотим в боевые. Никто не видел себя водителем армейского грузовика, каждый мечтал об определенных частях и получил свою мечту.

— Что было после службы?

— После армии я пошел учиться на подготовительное отделение Тель-Авивского университета, которое уже закончил, сдал психометрию и поступил в Академию бизнеса и права в Рамат-Гане.

— Многие студенты работают во время учебы. Ты работал или это невозможно?

— Я работал. Еще во время службы к нам приходили из разных государственных структур, приглашали на работу. Около трех лет я совмещал учебу с работой в Министерстве внутренней безопасности.

— Кем ты там работал?

— … следующий вопрос, пожалуйста.

— Полагаю, работа была серьезной. Получалось совмещать ее с учебой?

— Это одна из трудностей израильского студенческого быта. Никто особо не считается с тем, что ты работаешь. Это нужно понимать, брать в расчет, но возможность совмещать учебу и работу есть всегда. Главное – мотивация. Плюс есть всякого рода субсидии от учебного заведения: если ты хорошо учишься, тебе помогают. Это может быть стипендия, скидка на оплату за обучение до 30%. В каждом конкретном случае нужно узнавать, какие льготы положены лично тебе.

— Слава, твое израильское приключение затянулось на полжизни. Почему?

— Я думаю, это связано с ощущением своих корней. Сейчас я однозначно чувствую, что мой дом в Израиле. Я часто бываю в Украине, в России. Там что-то осталось, это ностальгия по детству. Но мой дом – Израиль, со всеми его проблемами и трудностями. Мне пришлось побороться за то, чтобы остаться здесь, для меня это важно.

— Есть один щекотливый вопрос. Некоторые новые репатрианты говорят, что Израиль их внутренне не принимает, и поэтому они чувствуют себя здесь чужими. Как у тебя было?

— Всякое было. Мне даже в какой-то момент показалось, что я совсем не хочу учить иврит. Я окончил школу с углубленным изучением английского и немецкого языка и посчитал, что этого мне в Израиле хватит, объясниться я всегда смогу. Кстати, я тогда часто слышал рассказы об антисемитизме в украинских школах, но у меня такого в детстве практически не было. А вот когда я приехал в Израиль, меня гораздо чаще называли «русским» и указывали мое место. Сегодня это практически исчезло. И не потому, что я свободно говорю на иврите. Просто «русских» все больше. В конце концов, все когда-то откуда-то приехали. Сегодня есть целые ниши, где хорошо быть «русским» — точные науки, хай-тек, продажи.

— Значит, для тебя Израиль – это навсегда?

— Моему сыну Бену 3 года. Он сабра, уроженец Израиля. Это значит, что мои израильские корни окончательно проросли.